the fact is that you're not an adult at all, you're just a tall child holding a beer
08.01.2010 в 16:01
Пишет dizay:вырвано из контекста
...В основном по тому поводу, говорит Надя, что мне вот это всё интимное вавава придётся послезавтра на экзамене вывалить. Я уже на практике один раз сказала, что не понимаю, почему в ранг науки возводится сбор индивидуальных примирений с миром.
Я думаю, что если человек не способен воспринять как объективное мнение то, что вы сейчас сформулировали, он не достоин называться преподавателем философии, сочувственно поддакиваю. Мне передавали её фразу времён пятибалльной системы: «Вы, студенты, знаете философию на три, я — на четыре, на пять — только Господь Бог», — говорит, запало в душу как-то.
Господь Бог не может знать философию, говорю я. Особенно, как одна из исследуемых категорий философии в частности, говорит она. Философию, говорю я, придумали исключительно люди, которые не могли описать его, не могли описать себя, не могли ответить на простой и всеобъемлющий вопрос: «Нахуя?». Ну, это вообще вопрос, который можно выносить на обложку любого учебника философии, добавляю, и ответом там не «42» будет, нет-нет-нет. А я в это время думаю, продолжаю, что дяденька боженька может использовать нашу философию, как садовник колья: пока деревца маленькие и слабые, их нужно поддерживать. Или наоборот: когда яблок созрело столько, что ветки просто сломаются, если их не подпереть.
Мвахаха, отвечает, вот кстати про нахуя. Я вот читаю всё, читаю, и задней мыслью всё вертится: кролик, цилиндр, это всё хорошо, но блять как же наука? Пока философы висят на шерстинках и кричат вниз: «Чуваки, мы верхом на белом кролике», — на соседних шерстинках учёные рассматривают в телескоп усы фокусника, например.
[...]
Законы действия для каждого свои, рассуждаю, кто-то может их дополнять символами и ритуалами. Кому-то для того, чтобы получить напиток бессмертия, нужно убить тысячу младенцев и взять по капле крови каждого, чтобы наполнить свой кубок. Кому-то для этого же результата достаточно сварить с утра чашечку кофе. Я могу написать книгу, где бы говорилось, что если каждое утро съедать восемь зернышек сухого риса, а потом восемь раз прыгнуть на левой ноге, в загробной жизни тебя ждёт счастье, и идти с ней проповедовать на площадь. Но самая лучшая библия похожа на самый лучший учебник философии: толстая книга, на обложке которой написано «нахуя?» и много-много пустых листов под обложкой, и больше ничего. Отличный вышел бы подарок, отвечает она.
[...]
Надо было остановиться после экзистенциализма, вздыхает она через некоторое время. А, ну так всегда бывает, сочувствую. Почему, спрашивает. С философией нужно заканчивать на экзистенциализме, говорю. Дяди сказали, что «всё говно» и «человек человеку хуй», и можно заканчивать.
Да, и на самом деле всё было совершенно не так.
URL записи...В основном по тому поводу, говорит Надя, что мне вот это всё интимное вавава придётся послезавтра на экзамене вывалить. Я уже на практике один раз сказала, что не понимаю, почему в ранг науки возводится сбор индивидуальных примирений с миром.
Я думаю, что если человек не способен воспринять как объективное мнение то, что вы сейчас сформулировали, он не достоин называться преподавателем философии, сочувственно поддакиваю. Мне передавали её фразу времён пятибалльной системы: «Вы, студенты, знаете философию на три, я — на четыре, на пять — только Господь Бог», — говорит, запало в душу как-то.
Господь Бог не может знать философию, говорю я. Особенно, как одна из исследуемых категорий философии в частности, говорит она. Философию, говорю я, придумали исключительно люди, которые не могли описать его, не могли описать себя, не могли ответить на простой и всеобъемлющий вопрос: «Нахуя?». Ну, это вообще вопрос, который можно выносить на обложку любого учебника философии, добавляю, и ответом там не «42» будет, нет-нет-нет. А я в это время думаю, продолжаю, что дяденька боженька может использовать нашу философию, как садовник колья: пока деревца маленькие и слабые, их нужно поддерживать. Или наоборот: когда яблок созрело столько, что ветки просто сломаются, если их не подпереть.
Мвахаха, отвечает, вот кстати про нахуя. Я вот читаю всё, читаю, и задней мыслью всё вертится: кролик, цилиндр, это всё хорошо, но блять как же наука? Пока философы висят на шерстинках и кричат вниз: «Чуваки, мы верхом на белом кролике», — на соседних шерстинках учёные рассматривают в телескоп усы фокусника, например.
[...]
Законы действия для каждого свои, рассуждаю, кто-то может их дополнять символами и ритуалами. Кому-то для того, чтобы получить напиток бессмертия, нужно убить тысячу младенцев и взять по капле крови каждого, чтобы наполнить свой кубок. Кому-то для этого же результата достаточно сварить с утра чашечку кофе. Я могу написать книгу, где бы говорилось, что если каждое утро съедать восемь зернышек сухого риса, а потом восемь раз прыгнуть на левой ноге, в загробной жизни тебя ждёт счастье, и идти с ней проповедовать на площадь. Но самая лучшая библия похожа на самый лучший учебник философии: толстая книга, на обложке которой написано «нахуя?» и много-много пустых листов под обложкой, и больше ничего. Отличный вышел бы подарок, отвечает она.
[...]
Надо было остановиться после экзистенциализма, вздыхает она через некоторое время. А, ну так всегда бывает, сочувствую. Почему, спрашивает. С философией нужно заканчивать на экзистенциализме, говорю. Дяди сказали, что «всё говно» и «человек человеку хуй», и можно заканчивать.
Да, и на самом деле всё было совершенно не так.